Любовь Тювилина — актриса, художественный руководитель проекта и больничный клоун с большим стажем. Она участвует в этой деятельности с самого ее зарождения в области и согласилась поделиться своим опытом и рассказать о нюансах и пользе такой работы в интервью Волга Ньюс.
- Как вы стали больничным клоуном? Откуда узнали о проекте?
- Ой, это было 7 лет назад, я, конечно, в подробностях уже не помню… Но я точно наткнулась на объявление о наборе в больничную клоунаду в одной из соцсетей. Я уже знала о существовании такого направления и о том, что в Москве есть больничные клоуны, но о возможности поучаствовать в таком проекте в Самаре не слышала. Решила откликнуться. Заполнила анкету, и меня пригласили. С тех пор я и стала сотрудничать с фондом. Ходила снегурочкой в кардиоцентр, больничным клоуном, даже преподавала у новеньких клоунов. В общем, многое делала.
- Помните ваш первый опыт в роли больничного клоуна? Наверное, немного странно задавать такой вопрос актрисе, но было ли волнительно?
- Волнение, конечно, было, потому что больничная клоунада — это все-таки совсем не то же самое, что игра на сцене. Это абсолютный контакт с ребенком. Здесь нет сценария, это импровизация. Нужно уметь ориентироваться прямо на месте, быть очень включенным в процесс. Волнение было, потому что это большая ответственность. Я думала, а вдруг меня что-то шокирует, вдруг я испугаюсь? Но переживания быстро рассеиваются, когда понимаешь принцип и включаешься в процесс. Там уже не до них. Мне вот после второй палаты было уже ничего не страшно (улыбается).
- Многие идут в волонтерство по разным причинам. А вы почему решили остаться после первой встречи? Что даёт вам эта деятельность?
- Это сложный вопрос, на самом деле… У меня есть такая потребность. Она возникла давно, — что-то делать просто так, безвозмездно. Отдавать какую-то часть той энергии, которой меня Господь наделил. Я знаю, что она у меня есть, мне хочется ей делиться. Когда я делюсь, я получаю взамен еще больше и чувствую в этом полноценность жизни. В этом кроется, конечно, и базовая, как мне кажется, потребность человека — быть кому-то полезным.
- Некоторые ваши коллеги делились, что иногда не могли сдержать слез, что было морально тяжело, особенно в самом начале деятельности. Детки ведь бывают разные, с тяжелыми или даже неизлечимыми диагнозами. С вами было что-то подобное?
- У меня, видимо, какой-то иммунитет на это. Возможно, я еще далеко не все видела в своей жизни, но пока что шокового состояния не испытывала. Ну, допустим, когда мы приходим в челюстно-лицевую хирургию, там всегда стоит крик и детский плач, поскольку там дергают зубы и проводят другие хирургические вмешательства. Все сопровождено болью. Некоторые волонтеры очень остро на это реагируют, кому-то даже плохо становится. Я стараюсь абстрагироваться. Я занимаюсь своим делом, стараюсь наоборот отвлечь детей от этого, переключить их внимание с боли и страха на что-то другое. Поэтому, видимо, мне просто не до этих паник.
- Встречаются детки, к которым сложнее найти подход?
- У нас был недавно случай как раз. Приходим в палату и уже по факту понимаем, что у нас здесь ребенок особенный. Он не воспринимает все так, как обычные дети, к нему нужен какой-то другой подход. Здесь родители помогли, подсказали, что он очень музыку любит, и мы с моей напарницей спели ему песню. Он так обрадовался, очень искренне проявлял свои положительные эмоции. Поэтому по опыту скажу, что к любому ребенку можно найти подход. А если в палате совсем маленький малыш, которому в силу возраста все равно на нас, мы можем уделить внимание его маме, которой тоже может быть тревожно, плохо и грустно. Самочувствие малышей ведь напрямую зависит от мам. Поэтому если получилось поднять настроение маме, то и ребеночку будет лучше.
- Бывает ли такое, что детки пугаются, не хотят взаимодействовать? Как в этой ситуации действуете?
- Нет, ну если ребенок не идет на контакт, мы его насильно не заставляем ни в коем случае. Обычно всегда перед тем, как зайти в палату, мы стучимся и спрашиваем, можно ли войти. Есть дети, которые начинают пугаться, стесняться. В таком случае мы к ребенку не подходим, не трогаем его. Он постепенно, когда уже доверие других завоевано, сам начинает проявлять внимание. Вот тогда уже можно. Это такая тонкая штука, которую нужно просто чувствовать. Ни в коем случае мы никогда не лезем и не говорим: "Да ладно, я тебя не укушу/да иди сюда/да не бойся…". Просто даем время привыкнуть. Если кто-то категорически отказывается идти на контакт, мы к этому спокойно относимся и уважаем такой выбор.
- Как считаете, вам, как маме, проще выстраивать контакт с детьми, считывать их желания и настроение?
- Думаю, конечно, да. У меня старший сын как раз подросток, и я, приходя в палату к подросткам, не пугаюсь, потому что в теме (смеется). Знаю, во что они играют, про что говорят. А они, когда видят, что человек с ними на одной волне, охотнее идут на контакт, потому что чувствуют "своего". Ну, тем более, это же не какая-то тетка, это с красным носом дурочка какая-то пришла, так она еще и в Бравл Старсе разбирается. У них сразу уважение возникает.
- Как вы обычно выбираете, к кому в гости пойдёте? Сколько раз в неделю посещаете ребят?
- У нас есть директор — Надежда Голубкова. Она и согласует это с больницами. С Середавина давно существует договоренность, с кардиоцентром тоже. Они про нас знают, любят нас, очень лояльно относятся. В больнице Середавина нам даже выделили помещение для гримерки, где мы можем оставлять свой реквизит, костюмы. Туда мы ходим практически каждую неделю. Ну, раз в две недели — точно.
- Получается, у вас есть какой-то график?
- Мы стараемся составлять, но это очень сложно, потому что дело добровольное все-таки. Люди болеть могут, другие какие-то обстоятельства возникают. У нас есть чат волонтеров, где мы поддерживаем связь и распределяем, кто сможет в какой день пойти. Я, например, пишу: "Кто со мной в это воскресенье?". Кто-то отзывается, и вот так идем. Нас порядка 13 человек волонтеров, ходим всегда парами. На таких добровольных началах, но стараемся, чтобы хотя бы раз в две недельки был выход. Бывает, кто-то из других городов присоединяется, когда переезжает. У нас ведь есть больничная клоунада еще в Тольятти, в Саратове тоже.
- Как вам удается совмещать волонтерство с таким плотным графиком актерской деятельности? С такой большой нагрузкой это, наверное, не просто дается?
- Сложно. Но я обычно рассчитываю свой ресурс. Если у меня сильная загруженность в театре, — я не выхожу. Даю себе время отдохнуть, потому что волонтер должен быть все-таки с силами, в ресурсе. Извините за это модное слово, но это правда так (смеется). Очень важно собственное осознанное, бережливое отношение к себе. Нужно рассчитывать свои силы. Я могу и месяц, и полтора месяца пропустить. Но если у меня силы есть — я пойду и восполню эти пробелы, хоть каждую неделю могу выходить.
- Чтобы стать больничным клоуном, нужно заполнить регистрацию в группе в ВК, верно? Всех ли принимают на обучение?
- Да, любой, кто заполнил анкету, может получать прекрасное образование с нами. У нас проходят встречи, занятия в рамках обучения в школе больничных клоунов. Происходит достаточно серьезная подготовка, очень хорошие педагоги делятся своими знаниями. И онлайн, и оффлайн обучения от психологов, больничных клоунов с огромным стажем.
- А когда у новеньких случается первый выход в качестве больничного клоуна?
- После прохождения обучения мы приглашаем сначала на супервизию — это когда опытные больничные клоуны сопровождают новичка, который идет третьим к паре. Первый раз волонтер выходит просто в роли наблюдателя. Он может ничего не делать, просто смотреть, как ребята работают, где-то уже в процессе подключаться. Но вообще у каждого волонтера свое время выхода. Кто-то учится, но так и не решается на выход, а кто-то готов уже после 2-3 занятия пробовать. Мы, как опытные, наблюдаем за ним: как он себя поведет, как среагирует. Поддерживаем, проговариваем после выхода все, что произошло, стараемся отрефлексировать. Таким образом, собственно, и происходит погружение.
- Какими качествами должен обладать больничный клоун, на ваш взгляд?
- Самое главное — он должен быть психически здоров, адекватен. Это абсолютно точно. Иногда люди с какими-то своими травмами идут в волонтерство, с какими-то непроработанными проблемами. С этим надо, на самом деле, ходить к психологу, а люди вот пытаются через это компенсировать. Но это не есть, как мне кажется, верное решение. Так проблема не решится. В общем, стабильное состояние — первый и главный пункт. Все остальное — дело наживное, всему можно научиться.
- В вашей группе в ВК я видела, что вы работаете и онлайн. Вам желающие сами присылают заявки?
- Да, ребенок может сам оставить заявку на связь с больничным клоуном и встречаться с ним по видеозвонку. Это активно в пандемию начало использоваться. Я сама ни разу не участвовала в онлайн-выходах, но вот в Саратове у нас очень активно ребята этим до сих пор пользуются. Они поддерживают онлайн-связь с фондом, который находится в другом городе. Клоуны собираются вместе за компьютером и выходят общаться к ребенку, который оставил заявку. Но это, скорее, уже такая индивидуальная работа, потому что с группой детей в режиме онлайн очень сложно взаимодействовать.
- Как можно помочь вашему проекту ещё, кроме как путем личного участия?
- Конечно, можно помочь финансово, потому что всегда нужны деньги на реквизит, на мыльные пузыри для детей, на различные санитарные нужды. Кто-то лично что-то может подарить. Было такое, что нам подарили много книг, мы ходили и дарили их потом детям в больнице. Кто-то еще какую-то гуманитарную помощь может оказывать, некоторые компании дарят свою продукцию. Вот, помню, Avon дарил какие-то заколки, резинки… Вроде бы это какие-то такие мелочушки, но детям ведь очень приятно их получать. В общем, если есть возможность и желание чем-то помочь, можно просто написать в фонд. Там сориентируют, что и куда можно привезти.
- Вы в этом проекте уже 7 лет. Не возникало желания поменять деятельность, заняться волонтерством в какой-нибудь другой области еще?
Нет, знаете, не возникает у меня уже такой потребности еще куда-то. Но тут дело и в наличии времени, конечно. Есть ведь еще и своя семья, свои дети. И я все-таки человек, у меня тоже есть какой-то предел физических и эмоциональных сил, поэтому ограничиваюсь тем, что есть. Мне кажется, я нашла ту самую область, которая полностью отвечает моим потребностям и желаниям, поэтому менять ничего не хочу (улыбается).
